Пресс-дайджест
Четверг 28 Марта 2024г.
Архив
Поиск
Версия

Тренд к увеличению расходов оказывает давление на правительства

Идея о том, что правительство, которое может свободно печатать и тратить свою валюту, не должно никому отказывать в работе, становится все популярнее в разоренном пандемией мире.

На фоне резкого увеличения государственных расходов финансовый план кандидата в президенты от Демократической партии Джо Байдена на $2 триллионов демонстрирует пренебрежение долгом и дефицитом, что было немыслимо после кризиса ипотечного кредитования 2008-го года.

Теория о том, что эмитенты суверенных валют не могут разориться, также работает в Великобритании, что видно из попытки канцлера казначейства Риши Сунака поддержать экономику, даже если это означает платить частному сектору, чтобы бизнес не увольнял персонал. Правительство Японии, уже имеющее наибольшую задолженность среди развитых стран, более чем вдвое увеличивает выпуск облигаций для финансирования расходов, обусловленных пандемией Covid-19.

Ортодоксальные ученые до сих пор иногда бормочут, что за все это так или иначе придется платить будущим поколениям. Но нет ничего лучше страха, который охватил политиков примерно в 2010 году, когда экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф предположили, что помимо отношения государственного долга к ВВП в 90%, долгосрочный рост имеет тенденцию к падению.

Однако эта вновь обретенная уверенность наблюдается только в относительно благополучных обществах. Что же до развивающихся стран, то разговор будет таким же, как и раньше. Когда дело доходит до оплаты дорогостоящей изоляции, помощи людям, потерявшим работу и средства к существованию, или мобилизации ресурсов для финансируемой государством вакцинации против Covid-19, главный вопрос: «Можем ли мы себе это позволить?».

У развивающихся рынков есть причины опасаться современной монетарной теории (СМТ). Они не в полной мере соответствуют ее условиям. Хотя каждая страна печатает законное платежное средство и взимает налоги в своей валюте, не все могут брать у них деньги. Они также не могут позволить своему обменному курсу свободно колебаться, особенно если они импортируют жизненно важные товары, такие как еда или энергия. Степень экономической свободы, которой пользуются правительства США, Японии или Великобритании, просто недоступна в большинстве стран.

Тем не менее, частные лица и компании во всем мире ожидают, что их правительства перестанут превозносить «потребности в абстрактных балансах над потребностями обычных людей», как пишет Стефани Келтон в своей книге «Миф о дефиците». Например, Нью-Дели трудно объяснить людям, почему, учитывая, что экономика Индии в этом году сократится на 10% в реальном выражении, власти не решаются решительно увеличивать дефицит бюджета. Штаты недовольны тем, что федеральное правительство подталкивает их к заимствованиям, вместо того чтобы использовать свою неограниченную власть для печатания денег.

Если СMT понравится мировому рабочему классу, у развивающихся рынков не останется выбора. Они намерены отстаивать свою небольшую финансовую свободу, игнорируя долги и дефицит. Вопрос в том, завершатся ли эксперименты успехом или они погрузят мир в болото гиперинфляции, суверенных дефолтов и снижения уровня жизни в аргентинском стиле?

Согласно прогнозам Международного валютного фонда, Индия, Южная Африка, Мексика и Бразилия будут страдать от простаивания производственных мощностей вплоть до 2023 года. Это постоянное отставание, по-видимому, частично связано с отсутствием того, что СMT называет «денежным суверенитетом». В конце концов, среди богатых стран Испания, Италия и Франция также не будут использовать свой потенциал по максимуму, поскольку участие в зоне евро также ограничивает их финансовую свободу.

Так как же избавиться от лишних мощностей? Ученые и активисты СMT, такие как экономист из Университета Денисона Фадель Кабуб, подчеркивают «децентрализованную политику создания рабочих мест на уровне сообществ» с финансированием, предоставляемым центральным фискальным органом, действующим в координации с центральным банком. Другими словами, дефицитное финансирование и печатание денег.

Трудно спорить с аргументом пионера MMT Уоррена Мослера о том, что в любом обществе, развитом или развивающемся, финансируемые государством переходные рабочие места были бы предпочтительнее, чем длительная безработица, которая ведет к деградации навыков, разрушению связей и деловых отношений. Но некоторые предложения, исходящие из стана сторонников СМТ, дерзки. Один рецепт для Индии привязывает стоимость первого года работы 400 миллионов человек к $270 миллиардам, или 10% ВВП до пандемии.

На данный момент индийская рупия стабильна, потому что спрос на импорт сократился больше, чем экспорт. Но попытка потратить 10% ВВП за один год на такие вещи как возобновляемые источники энергии, сбор дождевой воды и заработную плату, может легко изменить точку зрения валютного рынка. Рупия может рухнуть в ожидании более высокого импортного спроса на все, от китайских солнечных панелей до рубашек, сделанных в Бангладеш.

Резкое, единовременное увеличение государственного дефицита, монетизируемое Центральным банком, легко «продать» рынкам в качестве временной меры для борьбы со связанным с Covid дисбалансом предложения и спроса. Индонезия показала нам путь. Постоянный контроль за такими дефицитами привел бы к конфликту с инвесторами.

Для стран, которые проходят пороговые рубежи, СМТ предполагает, что единственным реальным ограничением государственных расходов является инфляция. Теория рекомендует повысить налоги и сократить дефицитные расходы. Стандартная практика повышения процентных ставок считается инфляционной.

Если это противоречит общепринятому мнению, то более авантюрный совет СMT о создании слабины путем ограничения загрязняющих отраслей промышленности может сработать только для горстки стран. Нет признаков, что Индия или Индонезия намерены закрывать угольные электростанции, чтобы бороться с ростом цен.

Действительно ли современная денежная теория предназначена для развивающихся рынков? На данный момент они правы. Но если шок от пандемии затянется и левая политика станет основной, то неизвестно, чем все закончится.