Большевик Гавриил Мясников 25 лет боролся с родной партией

Гавриил Мясников вступил в ряды РСДРП в 16 лет, а в 1918 году организовал в Перми убийство великого князя Михаила Александровича. Потому советская власть поначалу простила любимцу уральских рабочих даже запальчивый спор с Лениным. Но бойцовский характер и уверенность в своей правоте заставляли идеалиста раз за разом бросаться на амбразуру.

Когда в 1905 году Ганьке Мясникову стукнуло 16, парень навсегда покинул родную деревню Берёзовку в Казанской губернии и отправился в Мотовилиху – тогда ещё не район Перми, а посёлок при знаменитом пушечном заводе. Став рабочим, подросток тут же примкнул к эсерам. Но уже через полгода Мясников переметнулся к большевикам, идеалам которых (пусть и в собственном понимании) оставался верен всю жизнь. «Из 11 лет до 1917 года моей партийности я семь с половиной лет сижу в тюрьмах и на каторге, где 75 дней (в общей сложности) голодаю в виде протеста», – сообщал Мясников в своём письме Ленину в начале 20-х годов. Как раз после переписки с вождём и продолжились мытарства вечно гонимого революционера.

После 1917 года у Мясникова были все шансы сделать превосходную политическую карьеру. Будучи прирождённым оратором, он легко увлекал за собой рабочую массу. Но лёгких путей Гавриил не искал. Когда в марте 1918 года в Пермь выслали Михаила Романова (младшего брата Николая II), Мясников решил взять на себя то, что, видимо, было неизбежно в любом случае. «Ленин и Свердлов делают либеральные жесты, – писал Гавриил по поводу применения к формально последнему российскому императору лишь столь гуманной меры, как ссылка. – Ну, тогда надо сделать так, чтобы и голову контрреволюции снять, и советскую власть оставить в стороне. Если уж в угоду буржуазии Запада, в целях избежания столкновений необходимо найти виновника, ответственного за этот акт, то я предстану перед судом, возьму на себя всю ответственность и скажу, почему и как я избрал этот единственный путь».

Непосредственно в расправе над великим князем сам Мясников не участвовал. И даже не присутствовал на месте расстрела. Тем не менее вскоре Мясников уже открыто хвалился содеянным – и многие действительно считали его героем. В марте 1920 года заказчик политического убийства возглавил Пермский губком. Но тогда же начались его расхождения с Кремлём. Мясников яростно критиковал генеральную линию партии, в чём находил немало сторонников. Екатеринбургский большевик Абрам Израилович докладывал в ЦК: «Если Мясникова с Урала не убрать, то с Уралом не справиться». В итоге смутьяна направили на работу в Петроград.

Весной 1921 года уралец прибыл в Москву, чтобы лично вручить свою острокритическую статью «Больные вопросы» главному редактору газеты «Правда» Николаю Бухарину. Тот передал её Ленину. На основную часть поднятых автором «больных вопросов» вождь никак не отреагировал. Зато требование свободы слова и печати до глубины души возмутило Ильича. Гавриил считал, что гласность поможет справиться с перегибами, которые допускают власти на всех уровнях. «Закон должен карать за ложь, за клевету, за призыв к неиспользованию того или иного закона, но не карать за высказываемые мысли в целях оказания влияния на правительство, прессу и т.д.», – призывал автор статьи.

Ленин ответил Мясникову в личном письме: «Свобода печати в РСФСР, окружённой буржуазными врагами всего мира, есть свобода политической буржуазии и её вернейших слуг, меньшевиков и эсеров… Мы само­убийством кончать не желаем и потому этого не сделаем. Мы ясно видим факт: «свобода печати» означает на деле немедленную покупку международной буржуазией сотни и тысячи кадетских, эсеровских и меньшевистских писателей и организацию их пропаганды, их борьбы против нас».

«Когда дробите скулы мировой буржуазии, это хорошо, но вот беда: вы замахиваетесь на буржуа, а бьёте рабочего больше всего, – ответил на это Мясников. – Кто арестовывается за контрреволюцию теперь везде? Рабочие и крестьяне, это бесспорно. Коммунистического рабочего класса у нас нет. Есть просто рабочий класс, среди которого есть и монархисты, и анархисты, и кадеты, и эсеры (всё это не обязательно партийные, а лишь по складу мыслей своих)… Нам надо его не в страхе держать, а идейно влиять на него и вести за собой, а потому не принуждение, а убеждение – вот линия, вот закон».

Собственное особое положение Гавриил понимал прекрасно, о чём тоже поведал вождю: «Если я хожу на воле, то потому, что я коммунист 15 лет, и который свои коммунистические взгляды омыл страданиями. Ко всему этому меня знает рабочая масса, а если бы этого не было? А был бы я просто слесарь, коммунист того же завода, то где бы я был? В ЧК или, более того, меня бы «бежали», как я некогда «бежал» Михаила Романова».

Реакции на это от Ленина уже не последовало. Косвенным ответом стало исключение Мясникова из партии, произошедшее в начале 1922 года. Впрочем, тогда же член ЦК Александр Шляпников – бывший лидер группы «рабочей оппозиции», вероятно, сочувствовавший взглядам уральца, – поспособствовал тому, что беспартийного Гавриила назначили заместителем директора Мотовилихинского завода. Но такая подачка не могла удовлетворить мятежную душу Мясникова. На родном заводе он продолжил распространять свои взгляды. Агент ГПУ сообщал в марте 1922 года: «Авторитет Мясникова абсолютно громаден среди массы рабочих завода. Его слушают, не прерывая, затаив дыхание, его превозносят: «Такого человека, да ещё из партии – вон!» А на состоявшемся тогда же XI съезде партии Вячеслав Молотов недовольно сообщил о том, как ЦК целых полгода пытался воздействовать на Мясникова «переговорами, разговорами, убеждениями и попытками направить его на общепартийную линию».

Однако на бунтаря ничего не действовало. Оставался один выход – арест. Впрочем, первое заключение долго не продлилось. Местное ГПУ отправило Гавриила в Москву, где его отпустили без права покидать столицу. Но Мясников не внял уроку и, оказавшись на свободе, принялся сколачивать собственную партию под названием «Рабочая группа». Эта донкихотская затея была пресечена почти в зачатке. И на сей раз в тюрьме пришлось провести четыре года.

В 1927 году уральца отправили в ссылку в Ереван, откуда ещё через полтора года он сбежал в Персию (ныне Иран). Далее перебрался в Турцию, а затем во Францию. На протяжении 1930-х годов Мясников неустанно обращался к правительству СССР с просьбами разрешить ему вернуться на родину. Никакой реакции не было. Лишь в самом начале 1945 года эмигрант неожиданно получил от советского посольства приглашение в Москву. После чего был арестован прямо на аэродроме в Тушине.

На допросе Гавриил Ильич сознался, что не оставил планов создать в Советском Союзе свою партию: «По моим планам, эта партия должна была «конкурировать» с ВКП(б)… На опыте борьбы двух политических партий в Америке, Демократической и Республиканской, я полагал, что в СССР смогут также учредиться две партии – ВКП(б) и вторая партия, во главе которой стоял бы я – Мясников. Эта партия выступала бы по всем вопросам против ВКП(б)».

В апреле арестант написал заявление наркому иностранных дел Молотову: «Я, рабочий, мыслитель, писатель, проживал в убежище во Франции, получил приглашение от правительства моей страны возвратиться. Я возвратился. А меня прямо с аэродрома в тюрьму НКГБ, а здесь меня передают в распоряжение контрразведки, которая фабрикует возмутительное и чудовищное обвинение, очень веско подкрепляемое невероятными глумлениями и злобно-мстительными издевательствами, а также тяжкими лишениями. Если моя «вера» (убеждения) несовместима со свободным проживанием в СССР, то я прошу возможность выехать за границу».

Но дать задний ход было уже невозможно. В своём последнем слове на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР подсудимый заявил: «Факты предъявленных мне обвинений я не отрицаю, но и не признаю себя виновным в своих убеждениях, за которые готов умереть». В ноябре «возвращенца» расстреляли. Приговор гласил, что подсудимый «является непримиримым врагом советского государства», который, «изменив Родине, бежал за границу… а затем, живя во Франции, продолжал предательскую деятельность, группируя вокруг себя разные антисоветские элементы, написал ряд статей и брошюр антисоветского клеветнического характера. Таким образом, виновность Мясникова доказана».

16 ноября 1945 года Мясников был расстрелян. В 2001 году его реабилитировали.