Всё больше вопросов возникает к судебному следствию по делу об убийстве Галины Климовой в Мытищах

Обвинение Вячеслава Климова в убийстве родной сестры основано, по сути, на одном косвенном доказательстве, к тому же вызывающем сомнения в его достоверности. В целом же несостыковки и противоречия в этом деле – на каждом шагу. Похоже, что следствие и прокуратура не нашли, а назначили виновного. Что решит суд?

Брат с сестрой поспорили, кто лучше – Трамп или Байден, и брат убил сестру. Бред? «Конечно, бред», – скажет читатель. Такое гипотетически вероятно в каком-нибудь неблагополучном семействе, члены которого решают мировые проблемы, сидя на кухне «по синей лавочке». Но здесь явно не та ситуация. Вячеслав и Галина Климовы – дети, как принято говорить, из интеллигентной семьи. Вячеслав – старший, разница между ними тринадцать лет и, как говорят близкие семьи, младшую сестренку очень любил и участвовал в ее воспитании, для Галины же брат был непререкаемым авторитетом. Оба получили высшее образование в США: Вячеслав окончил университет Карнеги - Меллона, затем получил степень МВА в Чикагском университете. Длительное время он работал финансовым аналитиком в крупных американских компаниях и получил гражданство США, а в 2016 году вернулся в Россию. Галина окончила университет Брауна – один из самых престижных частных университетов в Америке – но строить карьеру предпочла в России, также в 2016 году вернувшись из США после окончания образования. Она работала директором Международного проектного центра.

И вот нам предлагают поверить, что брат и сестра, получившие хорошее воспитание и образование, прожившие некоторое время в США, но вернувшиеся на родину, так сильно переживали за судьбу Америки, что дело дошло до убийства. Сомнительный аргумент, но официальная версия именно такова: «в результате спора, из чувства личной неприязни» и так далее. Ведь гораздо проще обвинить и упрятать за решетку того, кто и так не скрывался от следствия – хотя имел такую возможность (паспорт гражданина США – самолет – и ищи ветра в поле), чем трудиться устанавливать и искать «неустановленных лиц».

Об убийстве Галины Климовой, потрясшем подмосковные Мытищи, и последовавшем обвинении Вячеслава Климова в этом злодеянии, «Наша версия» писала еще в 2021 году. Уже тогда было ясно, что дело темное. Например, следствие почему-то нисколько не смутили однозначные выводы генетических экспертиз, исключивших принадлежность Вячеславу Климову оставшихся под ногтями Галины биологических следов, содержащих кровь человека и эпителиальные клетки (частицы кожи). Уже один этот факт мог бы послужить достаточным основанием для того, чтобы освободить обвиняемого из-под стражи. Однако на дворе уже 2024 год, а Вячеслав Климов по-прежнему находится в СИЗО.

Впрочем, дело движется. В этом убедилась корреспондент «Нашей версии», побывавшая на судебном заседании в Мытищинском городском суде, в ходе которого сторона защиты представляла суду свои доводы. Вот только движется оно, похоже, в сторону обвинительного приговора Вячеславу Климову. На чем же основана железобетонная уверенность стороны обвинения, что это именно он убил свою сестру Галину Климову, хотя, насколько можно понять, генетическая экспертиза, а также ситуационная экспертиза № 230-22 от 20 мая 2022 и комиссионная экспертиза № 218/22 от 20 октября 2022 года категорически утверждают обратное? Так вот же – явка с повинной, допрос с признательными показаниями, говорит следствие. Хорошо, давайте попробуем разобраться с самого начала.

Итак, уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ (убийство) было возбуждено 26 июля 2021 года. При этом следователь К. Выскубин, осматривавший место происшествия, поначалу и вовсе не заметил на теле убитой признаков насильственной смерти. Позже экспертиза установит, что таковых было более семидесяти, включая следы от электрошокера – причем все повреждения прижизненные (что может говорить о применении к Галине Климовой пыток). В постановлении о возбуждении дела будет указано, что смерть наступила вследствие механической асфиксии от сдавливания отверстий носа и рта, а также сдавливания шеи тупым предметом. Получается, в самом начале этой истории следователю Выскубину кто-то подсказал «нужную» версию?

Вячеслав Климов оказался в ИВС, когда попытался самостоятельно, параллельно с официальным расследованием, разобраться в обстоятельствах гибели сестры. С его слов, в камере изолятора некие люди провели с ним «разъяснительную работу». А камеры наблюдения именно в этот день, по какому-то удивительному и, конечно же, случайному совпадению, оказались сломаны, о чем сообщает соответствующий рапорт О. Золочевского. Однако, насколько можно понять, на допросе от 11 ноября 2022 Золочевский не подтверждает поломку видеокамер. Если предположить, что архивы видеозаписей хранятся в Центре обеспечения деятельности МВД РФ, так почему бы не сделать запрос туда?

То есть, похоже, что дать признательные показания Вячеслава Климова вынудили под давлением. Надо полагать, только в этих же обстоятельствах он решил отказаться от адвоката по соглашению Андрея Богомолова и попросил предоставить ему адвоката по назначению, которым оказалась Татьяна Линенко. Иначе сложно себе представить ситуацию, в которой подозреваемый заявил бы: «не хочу своего доверенного адвоката, дайте мне неизвестного адвоката». И тут опять нестыковки следуют одна за другой. Исходя из материалов дела, следователь начал искать дежурного адвоката уже в 15 часов, тогда как «явка с повинной» была написана Климовым лишь около 18 часов (время регистрации – 18:05). Получается, следователь знал о появлении этой бумаги заранее – озарение на него снизошло? Или, опять же, кто-то подсказал дальнейшее развитие событий? Какова же в таком случае ценность этих «признательных показаний» с точки зрения их допустимости и достоверности?

Татьяна Линенко в настоящее время лишена адвокатского статуса – и именно в связи с делом Вячеслава Климова, причем уже второй раз. Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Московской области повторно пришла к выводу, что своими «профессиональными» действиями Т. Линенко нарушила Кодекс профессиональной этики адвоката, поскольку действовала вопреки интересам доверителя. Сейчас она, по словам адвоката Сергея Старовойтова, продолжает судиться с Адвокатской палатой, пытаясь вновь восстановить уже повторно прекращенный адвокатский статус.

Прибавим к этому, что уже на следующий день Вячеслав Климов отказался от этих показаний, в которых оговорил себя под давлением, и восстановил соглашение со своим адвокатом Богомоловым. А еще через несколько месяцев, как мы поняли, заключением комиссионной медицинской экспертизы был категорически опровергнут механизм убийства, описанный Климовым в его признаниях. Также, исходя из материалов дела, можно предположить, что давление на Климова оказывалось и в дальнейшем, о чем может свидетельствовать имеющееся в деле сообщение о проведенной медицинской экспертизе, зафиксировавшей следы побоев на его теле.

Кроме того, в ходе следственных действий где-то потерялись некоторые вещественные доказательства и оригиналы документов, на которые ссылается обвинение, о чем свидетельствует соответствующий рапорт. Были, да сплыли. К тому же на оставшихся в деле копиях некоторых бумаг нет никаких отметок об их регистрации, следовательно, непонятно, откуда они взялись и что делают в материалах дела при неизвестности своего происхождения. Например, заявление Климова об отказе от адвоката Богомолова. В деле имеется только его ксерокопия без каких-либо пометок и штампов о регистрации. И никаких сведений о местонахождении оригинала. И подобное в этом деле встречается буквально на каждом шагу. Таким образом, возникает масса вопросов не только к объективности следствия, но и к его качеству.

В судебном заседании, где присутствовал наш корреспондент, судья Элеонора Офтаева отклонила все ходатайства защиты после возражений стороны обвинения об их необоснованности и немотивированности. За исключением одного – ходатайства о допросе старшего государственного судебного эксперта отдела ОПАЛЭиКЭВиЗ Северо-Западного РСЦЭ Минюста России Ивана Сипарова, имеющего подтвержденное соответствующими дипломами высшее профессиональное образование и производившего осмотр видеозаписей с камер наблюдения в районе, где было совершено преступление. По его словам, а Сипаров был предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, в области обзора видеокамер появлялось больше двух человек (предполагаемых Галины и Вячеслава Климовых) – эксперт насчитал одиннадцать лиц, при этом уточнив, что некоторые люди могли выходить и входить в область обзора камер, поэтому их могло быть, к примеру, пять или 15. Однако суд отказал в приобщении заключения специалиста к материалам дела, сочтя, что тот вышел за рамки своих полномочий, сделав соответствующие выводы, и значит, это заключение является недопустимым доказательством. А вот непонятные ксерокопии (заявление Климова), по такой логике, являются вполне допустимым доказательством? Сложно назвать это иначе как судебной эквилибристикой.

К сожалению, у нас складывается впечатление, что судебное расследование движется по самой короткой прямой траектории к обвинительному приговору. Хотя, учитывая огромное количество ошибок и грубых нарушений, допущенных в ходе следственных действий в их совокупности, возникает один большой вопрос – а как это дело, сшитое, как видим, вкривь и вкось, вообще дошло до суда? Но, видимо, проще повесить обвинение в совершении тяжкого преступления на уже «имеющегося в наличии» человека, чем искать некие «неустановленные лица». Особенно, если, к примеру, «сверху» не была дана установка их искать. А то, что результаты экспертиз – психологической, генетических и судебно-медицинских – однозначно опровергают причастность Вячеслава Климова к убийству – их можно просто проигнорировать, так ведь? Или все-таки нет?

В завершение судебного заседания 25 марта срок содержания Вячеслава Климова в СИЗО снова продлили, несмотря на возражения защиты о необоснованности и избыточности такой меры пресечения. «Наша версия» продолжит следить за обстоятельствами судебного расследования по этому делу. Пока что вопросов у нас все больше, а ответов на них как не было в 2021 году, так нет и до сих пор.